Свечин александр андреевич стратегия fb2. А. Свечин стратегия александр Андреевич Свечин. Дискуссия о Клаузевице

А . СВЕЧИН

СТРАТЕГИЯ

ВТОРОЕ ИЗДАНИЕ

ВОЕННЫЙ ВЕСТНИК

Предисловие к 1 изданию. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7

Предисловие ко 2 изданию. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11

ВВЕДЕНИЕ

Стратегия в ряду военных дисциплин. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Классификация военных дисциплин. - Тактика. - Оперативное искусство. - Стратегия, как искусство. - Стратегия, как теория искусства. - Отношение теории к практике. - Стратегия, как искусство военных вождей. - Ответственные политические деятели должны быть знакомы со стратегией. - Обязательность знакомства со стратегией для всего комсостава. - Приступ к изучению стратегии должен относиться к началу серьезных занятий военным искусством. - Задача курса стратегии. - Военная история. - Маневры. - Военная игра. - Изучение классиков.

стратегия и политика

1. Политика и экономика. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 27

Наступление и оборона в историческом масштабе. - Политическое искусство. - Насилие. - Война - часть политической борьбы. - Борьба за экономическую боеспособность. - Внешняя торговля. - Развитие промышленности. - Экономические позиции за рубежом. - Географическое распределение промышленности.

2. Политическая цель войны. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36

Экономические цели войны. - Формулировка политической цели. - Политическая база. - Политическое наступление и оборона. - Развитие идеи политического наступления. - Сокрушение и измор. - Политическая цель и программа мира. - Превентивная война. - Политика определяет важнейший театр войны. - Интегральный полководец. - Совместная работа политиков и военных.

3. План охранения внутренней безопасности. . . . . . . . . . . . . . . 46

Непосредственное охранение внутренней безопасности. - Внутренняя политика. - Крестьянский вопрос в Пруссии и России в начале XIX века. - Значение тыла. - Вера Засулич и тройственный союз. - Авантюра русско-японской войны. - Записка Дурново. - Подготовка государства к войне в отношении внутренней политики. - Наступательный фронт внутренней политики.

4. Экономический план войны. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 51

Размах экономической борьбы. - Экономический план войны. - Транспорт. - Стоимость войны и военный бюджет. - Средства для ведения войны. - Военный коммунизм. - Экономическая мобилизация: перманентность экономической мобилизации, организационный вопрос, распределение рабочей силы, город и деревня, промышленная мобилизация. - Техническая внезапность. - Экономический генеральный штаб.

5. Дипломатический план. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 71

Задачи дипломатии. - Лозунги войны. - Зависимость внешней политики от внутренней. - Центральные государства. - Дипломатическая подготовка войны. - Крестовый поход. - Лига наций. - Коалиции. - Трудности сепаратного мира. - Государственный эгоизм. - Вассалы эпохи империализма. - Союзники поневоле. - Великие державы и малые союзники. - Военные конвенции. - Политические стыки. - Согласованная стратегия коалиции.

6. Линия политического поведения во время войны. . . . . . . . . . . 83

Политическое маневрирование. - Оккупационная политика. - Расширение базиса войны. - Эвакуация и беженцы. - Изменение политических целей войны. - Политика и свобода отступательного маневра. - Боpoдино. - Седанская операция. - План Шлиффена. - Основная линия ведения мировой войны Германией и Англией. - Марнская операция. - Стратегия сокрушения Нивеля. - Помощь политики при окончании войны. - Политика и выбор операционного направления. - Географический объект операции. - Самостоятельные операции морского и воздушного флотов. - Воздействие внешней политики в начале и конце войны.

ПОДГОТОВКА ВООРУЖЕННОГО ФРОНТА

1. Исходные положения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 102

Значение фронта вооруженной борьбы. - План войны и план операций. - Военизация. - Разведка.

2. Строительство вооруженных сил. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 110

Политическая основа армии. - Моральные силы. - Количество и качество. - Мелкие государства. - Регулярная армия и партизаны. - Укомплектование. - Организация. - Отношение нестроевых к строевым. - Отношения между родами войск. - Железнодорожный маневр.

3. Военная мобилизация. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 131

Перманентность мобилизации. - Необходимость гибкости. - Предмобилизационный период. - Мобилизация и план оперативного развертывания. - Группировка возрастов. - Мобилизационный план. - Дислокация. - Округа или корпуса?

4. Подготовка пограничных театров. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 144

Организационная подготовка. - Дорожная подготовка. - Фортификационная подготовка.

5. План операций. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 150

ГРУППИРОВКА ОПЕРАЦИЙ ДЛЯ ДОСТИЖЕНИЯ КОНЕЧНОЙ ВОЕННОЙ ЦЕЛИ

1. Формы ведения военных действий. . . . . . . . . . . . . . . . . . . 172

Исходные положения. - Сокрушение. - Целесообразность операции. - Измор. - Стратегическая оборона и наступление. - Позиционность и маневренность.

2. Сообщения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 189

Стратегия - учение о сообщениях. - Сообщения в стратегии XX века. - Полезная работа вооруженного фронта. - Логика Александра Македонского. - Поджог своих кораблей. - Сообщения при сокрушении.

3. Операция с ограниченной целью. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200

Эволюция операции. - Внезапность. - Операция и местные бои. - Материальное сражение. - Экономия сил. - Оперативная оборона и наступление. - План операции. - Формы операции. - Оперативное развертывание. - Начало подготовки операции.

4. Стратегическая линия поведения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 214

Конечная военная цель и цели операций. - Последовательность операций. - Кривая стратегического напряжения. - Момент начала операции.- Обрыв операции. - Действия по внутренним линиям. - Одновременное преследование нескольких позитивных целей. - Дозирование операции. - Стратегический резерв. - Стратегическая линия поведения.

УПРАВЛЕНИЕ

1. Стратегическое руководство. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 237

Генеральный штаб. - Место ставки. - Ориентировка в действиях своих войск. - Диагноз неприятельских намерений. - Принятие решения. - Активность. - Высшее командование и тактика. - Скрытность. - Сообщения для печати. - Ориентировка работы тыла.

2. Методы управления. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 234

Приказ и директива. - Частая инициатива. - Меры фактического воздействия. - Гармоничность организации. - Трения.

ПРЕДИСЛОВИЕ К I ИЗДАНИЮ

55 лет отделяют последнее практическое выступление стратегии Мольтке - франко-прусскую войну - от последней операции Наполеона, разрешившейся под Ватерлоо. 55 лет отделяют и нас от Седанской операции.

Мы отнюдь не можем говорить о замедлении темпа эволюции военного искусства. Если у Мольтке были основаниядля того, чтобы приступить к ревизии стратегического и оперативного мышления, оставленного в наследство Наполеоном, то еще большие основания имеются в наше время, чтобы приступить к ревизии стратегического мышления, оставленногонам Мольтке. Мы можем сослаться на ряд новых материальных факторов, заставляющих нас занять новую точку зрения на стратегическое искусство. Укажем, например, на железные дороги, игравшие в эпоху Мольтке существенную роль лишь при первоначальном оперативном развертывании; теперь железнодорожный маневр вторгается в каждую операцию и составляет существенную ее часть; укажем на возросшее значение тыла, экономического и политического фронтов борьбы, на перманентность военной мобилизации, отодвигающую момент наивысшего стратегического напряжения с двадцатогодня войны на несколько месяцев, и т. д.

Целый ряд истин, справедливых еще в эпоху Мольтке, ныне является пережитком.

Блестящее военное творчество Наполеона в значительной степени облегчило работу Жомини и Клаузевица по составлению теоретических трактатов по стратегии: произведения Жомини являются лишь теоретической кодификацией практики, созданной Наполеоном. Не столь законченный, но все же богатый материал, с рядом мастерских решений, оставил Мольтке старший в распоряжение Шлихтинга. Современный исследователь стратегии, опирающийся на опыт мировой и гражданской войн, конечно, не может жаловаться на недостаток нового исторического материала; однако, его задача труднее задач, выпавших на Жомини и Шлихтинга: ни мировая, ни гражданская война не выдвинули таких практических деятелей, которые оказались бы вполне на высоте требований, предъявляемых новыми условиями, и которые авторитетом своих мастерских решений, увенчанных победой, подкрепили бы новое изложение стратегической теории. И Людендорф, и Фош, и военные деятели гражданской войны далеко не господствовали над событиями, а, скорее, увлекались их водоворотом.

Отсюда вытекает меньшая связанность современного стратегического писателя, но свою свободу он вынужден окупить громадными трудностями работы и еще, быть может, большими затруднениями на пути утверждения и признания его взглядов. Мы атакуем значительное количество предрассудков стратегии, которые, быть может, в глазах у многих не потерпели еще окончательного поражения в жизни, на театре войны. Новые явления заставляют нас давать новые определения,

устанавливать новую терминологию 1); мы стремились не злоупотреблять новшествами, однако, и при таком осторожном подходе, как ни путаны устаревшие термины, вероятно, они найдут своих защитников. Маршал Мармон, которому сделали упрек, что он употребляет, вместо термина «оборонительная линия», термин «операционная линия», имеющий совершенно другое значение, имел же развязность назвать шарлатанами лиц, стремившихся согласовать военный язык с военной действительностью!

Характер нашего труда не допускает цитирования авторитетов для подтверждения наших взглядов. Если на стратегию сыплются упреки в том, что это лишь «вежливость военных», скрывающая пустое место, казарменная сказка, то в этом дискредитировании стратегии крупную роль играли чисто компилятивные труды, блестевшие набором афоризмов, заимствованных у великих людей и писателей разных эпох. Мы не опираемся ни на какие авторитеты, мы стремимся воспитывать критическую мысль, наши ссылки указывают или на источник фактического материала, которым мы орудуем, или приводят первоисточник отдельных слишком известных мыслей, улегшихся в нашу теорию. Первоначальный наш замысел был - написать труд по стратегии без всяких цитат, - так стали нам ненавистны наборы изречений, - усомниться во всем и лишь из бытия современных войн построить учение о войне; нам не удалось осуществить этот замысел полностью. Мы не хотели точно так же и вступать в полемику - поэтому мы не подчеркивали противоречий между определениями и пояснениями, которые являются нашими, и мнениями очень больших и знаменитых писателей. К нашему сожалению, этих противоречий в нашем труде имеется даже значительно больше, чем требовалось бы для признания его вполне оригинальной работой. К сожалению, - так как это может затруднить понимание нас при поверхностном чтении.

Мы надеемся, что эти затруднения отчасти будут смягчены знакомством с нашим трудом по истории военного искусства, а также несколькими курсами лекций по стратегии, которые мы прочли в течение двух истекших лет, и которые уже несколько популяризировали нашу постановку некоторых вопросов.

Мы рассматриваем современную войну, со всеми ее возможностями и не стремимся сузить нашу теорию до наброска красной советской стратегической доктрины. Обстановку войны, в которую может оказаться втянутым СССР, предвидеть необычайно трудно, и ко всяким ограничениям общего учения о войне надо подходить крайне осмотрительно. Для каждой войны надо вырабатывать особую линию стратегического поведения, каждая война представляет частный случай, требующий установления своей особой логики, а не приложения какого-либо шаблона, хотя бы и красного. Чем шире охватит теория все содержание современной войны, тем скорее придет она на помощь анализу данной обстановки. Узкая доктрина, может быть, будет более путать наше мышление, чем ориентировать его работу. И надо не забывать, что только маневры бывают односторонними, а война представляет всегда явление двухстороннее. Надо иметь возможность охватить войну и в представлении противной стороны, уяснить себе ее стремления и ее цели. Теория может принести пользу только поднявшись над сторонами, проникшись полным бесстрастием; мы избрали этот путь, несмотря на негодование, с которым

встречают некоторые наши молодые критики избыток объективности, «позу американского наблюдателя» в военных вопросах. Всякая измена научной объективности явится в то же время изменой и диалектическому методу, которого мы твердо решили держаться. В широких рамках общего учения о современной войне диалектика позволяет гораздо ярче характеризовать линию стратегического поведения, которую нужно избрать для данного случая, чем это могла бы сделать теория, даже имеющая в виду только данный случай. Человек познает, лишь различая.

Но мы не собирались написать нечто вроде стратегического Бедекера, который бы охватил все мельчайшие вопросы стратегии. Мы отнюдь не отрицаем пользы составления такого путеводителя, лучшей формой которого, вероятно, явился бы стратегический толковый словарь, который с логической последовательностью уточнил бы все стратегические понятия. Наш труд представляет более боевую попытку. Мы охватили всего около 190 вопросов, казавшихся нам более важными, и сгруппировали их в 18 глав. Наше изложение, порой более глубокое и продуманное, порой, может быть, недоконченное и поверхностное, представляет защиту и проповедь известного понимания войны, руководства подготовкой к войне и военными действиями, методов стратегического управления. Энциклопедический характер чужд нашему труду.

Особенно умышленная односторонность проведена в изложении политических вопросов, затрагиваемых в настоящем труде очень часто и играющих в нем крупную роль. Более глубокое исследование привело бы, вероятно, автора к слабому, банальному повторению тех сильных и ярких мыслей, которые с огромным авторитетом и убедительностью развиты в трудах Ленина и Радека, посвященных войне и империализму. Наша авторитетность в вопросах современного толкования марксизма, к сожалению, столь ничтожна и столь горячо оспаривается, что попытка такого повторения, очевидно, была бы бесполезна. Поэтому, при изложения связи между надстройкой войны и экономическим ее базисом, мы решили рассматривать политические вопросы только с той стороны, с которой они рисуются военному специалисту; мы и сами отдаем себе отчет и предупреждаем читателя, что наши заключения по вопросам политического характера - хлебные цены, город и деревня, покрытие издержек войны и т.д. - представляют лишь один из многих мотивов, коими должен руководствоваться политик при решении этих вопросов. Это не ошибка, если сапожник критикует картину знаменитого художника с точки зрения нарисованного на ней сапога. Такая критика может быть поучительна даже для художника.

Нам удалось сохранить за нашим трудом довольно скромный объем путем отказа от подробного изложения военно-исторических фактов. Мы ограничились лишь ссылкой на них. Несмотря на такое сужение военно-исторического материала, наш труд является размышлением над историей последних войн. Мы отнюдь не предлагаем брать наших заключений на веру; пусть читатель присоединится к ним, внеся, может быть, известные поправки, проделавши сам работу анализа над сделанными ссылками; истинно лабораторное изучение теории стратегии получилось бы, если бы кружок читателей взял на себя труд повторить авторскую работу - разделил бы между своими членами ссылки на различные операции и, продумав их, сравнил бы свои размышления и заключения с теми, которые предлагаются в настоящем труде. Теоретический труд по стратегии должен представлять лишь рамки для самостоятельной работы изучающего ее. История должна являться материалом для самостоятельной проработки, а не иллюстрирующими, часто подтасованными примерчиками для заучивания.

Многие, вероятно, не одобрят отсутствия в труде какой-либо агитации в пользу наступления и даже сокрушения: труд подходит к вопросам наступления и обороны, сокрушения и измора, маневренности и позиционности совершенно объективно: цель его - сорвать плод с древа познания добра и зла, посильно расширить общий кругозор, а не воспитывать мышление в каких-либо стратегических шорах. У него нет идеала - стратегического рая. Когда-то Виктор Кузен провозгласил подчинение философской истины моральной полезности. Многие стратегические доктринеры, образовавшие как бы секту наступления, отказавшиеся от объективного подхода к явлениям войны, веровавшие в победоносную силу принципов, правил, норм, стояли на той же точке зрения и не брезгали даже подтасовкой фактического материала для достижения воспитательного эффекта. Мы очень далеки от подобных взглядов. Мы не думаем, что стратегическая теория в какой-либо степени ответственна за наступательный импульс в армии. Последний ведет свое происхождение из совершенно других источников. Клаузевиц, провозгласивший оборону сильнейшей формой войны, не развратил германскую армию.

Мы отказались от погони за деталями и не давали правил. Изучение деталей является задачей дисциплин, соприкасающихся со стратегией, останавливающихся подробно на вопросах организации, мобилизации, комплектования, снабжения, стратегической характеристики отдельных государств. Правила в стратегии неуместны. Китайская пословица, правда, гласит о том, что разум создан для мудрецов, а закон для людей немудрых. Теория стратегии, однако, напрасно стремилась бы стать на такой путь и пыталась бы популяризировать свое изложение в виде уставных правил, доступных для лиц, не имеющих возможности самостоятельно углубиться в изучение стратегических вопросов и посмотреть в корень. В любом вопросе стратегии теория не может выносить жесткого решения, а должна апеллировать к мудрости решающего.

Из изложенного читатель отнюдь не должен делать вывод, что автор видит в своем произведении верх совершенства. Автору отчетливо рисуется недоговоренность и недостаточная углубленность разработки многих вопросов. В пределах той же серии вопросов можно было бы работать над настоящим трудом еще десятки лет. Так поступал Клаузевиц, не успевший за всю свою жизнь докончить свое исследование о войне, окончательно редактировавший лишь первую главу, но создавший все же труд, который сохранит свое значение, частью, и во второе столетие своего существования. Такое капитальное углубление не отвечает условиям нашего времени. Эволюция идеи идет таким темпом, что проработав десятки лет над углублением труда, можно больше отстать, чем нагнать ход развития. Нам кажется, что в известной мере настоящий труд отвечает существующей потребности в стратегическом обобщении; нам представляется, что, при всех своих несовершенствах, он все же может оказать помощь для уяснения современных особенностей войны и пригодиться лицам, готовящимся к практической работе в области стратегического искусства.

Только эти соображения и подвинули автора на издание настоящей книги Далеко не во всех частях она, разумеется, оригинальна. Во многих местах читатель натолкнется на мысли, известные ему по трудам Клаузевица, фон-дер Гольца, Блуме, Дельбрюка, Рагено, ряда новейших военных и политических мыслителей. Автор считал бесплодным пестрить текст беспрерывным указанием первоисточников мыслей, органически улегшихся в данную работу и являющихся частью ее, как логического целого.

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

В 1923 и 1924 г. г. автору было поручено чтение курса стратегии. Результатом этой двухлетней работы явилась настоящая книга. Перед автором стояли две задачи. Первая - центр тяжести труда - заключалась во внимательном изучении последних войн, наблюдении той эволюции, которую пережило стратегическое искусство за последние 65 лет, исследовании определяющих эту эволюцию материальных предпосылок. Вторая задача состояла в том, чтобы вложить наблюденную действительность нашего времени в рамки определенной теоретической схемы, дать ряд широких сообщений, которые помогали бы углубить и осмыслить практические вопросы стратегии.

В настоящем, втором, издании автор во многих местах, расширив их, произвел уточнения и несколько развил военно-историческую основу своих заключений. Он добросовестно пересмотрел все многочисленные скопившиеся у него замечания критики - в виде ли печатных отзывов, или писем, составленных отдельными кружками, рецензии, указании, одобрений и порицаний видных и невидных военных и политических деятелей. Поскольку он мог понять и усвоить точку зрения критики, он воспользовался сделанными замечаниями и приносит свою благодарность за оказанное настоящему труду внимание. В общем, представления автора об эволюции стратегии почти не оспаривались, но терминология его, в особенности определения категории сокрушения и измора, встретила различные толкования и контр-определения.

В спорных вопросах автор развивает и дополняет в настоящем издании свою прежнюю точку зрения. Он не может согласиться с другими намечавшимися границами между сокрушением и измором; наиболее проработанная критикой точка зрения заключалась в том, что война складывается на измор, если центр тяжести ее лежит на экономическом и политическом фронтах, и на сокрушение - если центр тяжести войны переносится на действия вооруженного фронта. Это неверно, так как грань между сокрушением и измором нужно искать не вне, а внутри вооруженного фронта. Понятия о сокрушении и изморе распространяются не только на стратегию, но и на политику, и на экономику, и на бокс, на любое проявление борьбы, и должны быть объяснены самой динамикой последней.

Некоторые трудности возникают из того, что не мы изобрели эти термины. Развивший заключенные в них понятия профессор Дельбрюк видел в последних средство исторического исследования, необходимое, чтобы осмыслить военно-историческое прошлое, которое не может быть понято в одном разрезе, а требует при оценке фактов войны прилагать то масштаб сокрушения, то масштаб измора, в зависимости от эпохи. Для нас же эти явления живут в настоящем, соединились в одной эпохе, и мы не усматриваем возможности, обходясь без соответствующих им понятии и терминов, построить какую-либо теорию стратегии. Мы не ответственны за чуждое нам толкование сокрушения и измора.

Мы считаем себя связанными в определении категории сокрушения блестящей характеристикой Клаузевица; жалка была бы попытка заменить яркое, сочное, богатое следствиями и выводами определение сокрушения другим, смягченным понятием полусокрушения, измористого сокрушения, не дающим никаких следствий и выводов, под тем предлогом, что сокрушение в чистом виде в настоящее время не применимо. Мы охотнее идем обратным путем, заостряем сокрушение до предела, который едва ли полностью осуществлялся даже реальной Наполеоновской стратегией, а является, скорее, ее идеализацией.

Мышление предшествующих теоретиков стратегии было связано почти исключительно с предельным сокрушением; для соблюдения логики сокрушения излагался принцип частной победы, разыскивались решительные пункты, отрицались стратегические резервы, игнорировалось воссоздание военной мощи в течение войны, и т. д. Это обстоятельство и делает стратегию сокрушения как бы стратегией прошлого, и в силу контраста выставляет автора, стремящегося к полной объективности, но резко разрывающего со своими предшественниками, каким-то любителем измора. Деление на сокрушение и измор в наших глазах не является средством классификации войн. Вопрос о сокрушении и изморе, в том или другом их виде, дебатируется уже третье тысячелетие. Эти абстрактные понятия лежат вне эволюции. Цвета спектра не эволюционируют, тогда как краски предметов линяют и меняются. И разумно, что мы оставляем известные общие понятия за бортом эволюции, так как это - самое лучшее средство осознать самую эволюцию. Заставлять сокрушение эволюционировать к измору, вместо признания, что эволюция идет от сокрушения к измору - мы не видим ни малейшего смысла.

Свечин ...

Обычная участь пророков - избиение камнями.

Александр Свечин

Весной 1943 года в высшем военном и государственно-политическом руководстве Советского Союза произошло нечто необычное: после напряженных дискуссий было принято решение о переходе Красной Армии к стратегической обороне. Три высших военачальника - Г.Жуков, А.Василевский и А.Антонов - стали перед Сталиным как "стойкие оловянные солдатики" и убедили Верховного в целесообразности такого решения.

Напомню, на каком фоне происходили эти события. После великой сталинградской победы, после разгрома немцев и их союзников на среднем Дону, после освобождения Северного Кавказа, Кубани и Ростова, Советская Армия неудержимо двинулась на запад на южном и центральном участках фронта. "Вперед! На Запад! К Днепру!" - этот порыв охватил штабы всех уровней. Отрезвляюще подействовал контрудар Манштейна в конце зимы 1943 года, когда был вновь потерян Харьков и советские войска с большими потерями были отброшены на этом участке на десятки километров назад. Весной 1943 года обнаружилось, что немцы собирают силы, чтобы перейти в мощное контрнаступление на центральном участке фронта и попытаться предотвратить крах Восточного фронта.

Однако наступательный порыв у советского командования сохранялся. И причиной тому было не только естественное стремление как можно быстрее освободить родную землю от захватчиков. Идеология сокрушения врага - в любой ситуации и любыми средствами - господствовала в Красной Армии накануне войны. Фактически она была навязана армии идеологическими инстанциями. Но армия усвоила эту идеологию и, повинуясь ей, не один раз предпринимала контрудары и попытки перейти в контрнаступление даже тогда, когда для этого не было никаких условий. Укажу здесь лишь на один случай - на знаменитую директиву № 3 от 22 июня 1941 года, поставившую нашим войскам задачу перехода в контрнаступление и разгрома противника на главнейших направлениях. Против превосходящих сил противника! Против армий и танковых групп немцев, уже начавших мощный удар на восток!

К лету 1943 года положение на Восточном фронте было гораздо более благоприятным для советских войск, чем в начале войны, и тем не менее Ставка приняла решение о стратегической обороне. Думаю, что это решение было принято не без влияния идей А.А.Свечина, выдающегося военного мыслителя. Есть достоверные сведения (можно сослаться на воспоминания генерала Н.Г.Павленко), что с конца 1942 года у многих высших работников Генштаба на столах лежала свечинская "Стратегия" , и они этого даже не скрывали, хотя всем было известно, что автор труда расстрелян в 1938 году.

Начавшись для советских войск оборонительной операцией, которая потом переросла в мощное наступление, Курская битва завершилась выдающейся победой Красной Армии. Сейчас, спустя десятилетия, я хотел бы указать на одну решительную особенность этой битвы: на оборонительном ее этапе потери советских войск были сравнимы с немецкими - в отличие от всех других сражений на Восточном фронте.

Правильное стратегическое мышление дает эффективные результаты!

Кстати, Гитлер и его генералы были рьяными приверженцами идеологии сокрушения, именно на ней основывалась теория "блиц-крига", использованная в действиях против Польши и Франции. Однако, будучи профессионалами, высшие немецкие генералы поняли, что после Курской битвы для них в идеологии сокрушения нет перспектив. Курская битва стала для них поворотным пунктом во всей войне. И немецкое командование приняло решение о переходе к стратегической обороне, что позволило Германии в безнадежной ситуации продержаться еще почти два года.

Александр Андреевич Свечин - из когорты людей, являвшихся гордостью нашего народа, действительно, а не на лозунгах, составлявших его ум, честь и совесть. Один из крупнейших ученых нашего времени, выдающийся философ и военный мыслитель, солдат и генерал, совершивший во славу своего Отечества великий научный подвиг, он у нас практически неизвестен.

Научные открытия Свечина являются и сейчас в военном деле наиважнейшими и используются всеми армиями Земли без упоминания имени автора. Он был родоначальником теории Оперативного искусства (до него, несмотря на опыт первой мировой войны, военная мысль знала лишь две категории - стратегию и тактику). Он положил начало теории Стратегической обороны и обоснованию первенства Стратегической обороны в современной войне. Большинство наших генералов это последнее положение не понимали и до сих пор не понимают. (Об этом свидетельствуют хотя бы способы действия наших военачальников в Афганистане и Чечне.)

По своему научному уровню, точности и доходчивости доказательств, стилю и эрудиции, труды Свечина далеко превосходят все, что издано у нас до сего дня в области военной истории, военной науки и философии. Очень жаль, что тысячи наших командиров никогда не только не держали в руках труды Свечина, но и не слышали о них. Это все равно, что изучать русскую литературу без Пушкина и Льва Толстого.

Биография Свечина известна только по его послужным документам. В них говорится, что у Александра Андреевича было три сына. Еще известно, что жена Свечина выжила в ужасах лагерей и умерла в начале семидесятых годов, а старший сын погиб на фронте Великой Отечественной. Других сведений нет. Может быть, кто-нибудь из потомков остался в живых и откликнется, и тогда биография нашего выдающегося соотечественника станет известна красочнее и подробнее.

А.А.Свечин родился 17(29) августа 1878 года в Екатеринославе, в семье генерала русской армии. В 1866-м, восьми лет, поступил во 2-й Петербургский кадетский корпус, и с этого момента началась его более чем пятидесятилетняя военная служба. Произведенный в офицеры в августе 1895-го, он в 1903-м окончил академию Генерального штаба. Свободно владел французским и немецким языками, был один из самых образованных и высокоэрудированных офицеров русской армии. Участвовал на передовой во всех войнах, которые в тот период вела Россия. Был награжден всеми боевыми орденами от св.Владимира до св.Георгия, медалями, золотым Георгиевским оружием. Пройдя в старой армии путь от кадета до генерал-майора, начальника штаба фронта, он, не колеблясь, вступил в марте 1918-го добровольцем в Красную Армию и сразу же включился в ее боевую жизнь, став помощником начальника Петроградского укрепрайона.

С октября 1918-го Свечин переходит на преподавательскую работу в академию Генерального штаба (впоследствии - военная Академия РККА). Если у нас когда-либо появится фундаментальное исследование по военной педагогике, то, несомненно, фигура Александра Андреевича будет одним из главных ориентиров в этой области. Он был выдающимся педагогом. Был предельно требователен и строг. Не делал никаких скидок на пролетарское происхождение, марксистскую эрудицию, боевые заслуги - потому что скидок не сделает война. Его боялись, ненавидели и уважали. Уважали даже те, кто боялся и ненавидел. В некоторые моменты отношения со слушателями и с начальством складывались очень тяжело, но Свечин оставался на своем посту и работал до последнего. Он знал: от того, как он выучит тех, кто сидит перед ним, зависит судьба его страны. Свой вклад патриота и воина он видел в том, чтобы основательно подготовить командиров РККА, научить их оборонять Россию. И, поскольку Александр Андреевич был не просто преподавателем, а Главным руководителем военных академий РККА по преподаванию Истории военного искусства, а затем Стратегии, он своего добивался. Командиры, окончившие академии в те годы, к середине тридцатых создали армию, справедливо считавшуюся одной из лучших в мире.

Уделом Свечина была военная наука, а колоссальные знания и полная - несмотря ни на что - духовная свобода сделали его крупным и самобытным мыслителем.

Он был одним из самых крупных военных писателей России.

Отдельные издания работ А.Свечина:

"Война в горах". СПб., 1906 - 1907 гг.;

"В Восточном отряде", Варшава, 1908 г.;

"Русско-японская война", Ораниенбаум, Офиц. стр. школа, 1910 г.,

"Воздухоплавание в Германии", СПб., 1910 г.;

"История военного искусства" в трех томах, М., 1922 - 1923 гг., 2-е изд. М., 1925 г.;

"Эволюция военного искусства" в двух томах, М.-Л., 1927 - 1928 гг.;

"Клаузевиц", М., 1935 г.

А также составленная, отредактированная и подробно прокомментированная А.А.Свечиным "Стратегия в трудах военных классиков". М., 1924 - 1926 гг.

Умение Свечина философски обобщить современный уровень военного дела базировалось на фундаментальных знаниях. И прежде всего - военной истории. Как раз этого - знания и обобщения - практически нет в советских трудах по военной истории. Когда их читаешь, поражаешься невежеству, политическому словоблудию, а главное - полнейшему неумению осмыслить анализируемое явление.

Два десятилетия - между Версальским миром и началом второй мировой войны - были временем осмысления боевого опыта и попыток проникнуть умственным взором в будущее.

В середине двадцатых годов началась длительная дискуссия о том, каков будет характер будущей войны и как должна будет в ней действовать Красная Армия. Стратегия будущей войны и фундаментальное обоснование вывода, каким путем его Родина должна идти к победе, - это и есть главный подвиг в жизни Александра Андреевича. Подвиг, потому что Свечин, практически один, непреклонно и до конца отстаивал идею Стратегической обороны, которую он считал единственно возможной концепцией будущей войны для России, серьезно отстававшей в своем развитии от капиталистических стран Западной Европы.

И единственным руководителем высокого уровня, кто поддержал его в этом, был Михаил Васильевич Фрунзе. Фрунзе, партийный функционер, убежденный и ортодоксальный большевик, занимая последовательно все более крупные военные посты и чувствуя все большую ответственность за обороноспособность страны, менял, не без влияния Свечина, свои взгляды по основным вопросам военной идеологии, наступая, как говорится, "на горло собственной песне".

Свечин считал, что существуют две главные разновидности Стратегии - Стратегия сокрушения и Стратегия измора (сами термины он признавал не вполне удачными, но они закрепились в военной литературе). Сокрушение подразумевало решительные действия, безудержное наступление с целью полной ликвидации или выведения из строя живой силы противника. Измор предполагал прежде всего оборону, строившуюся на умелом распоряжении ресурсами - территорией, экономикой, вооружением, живой силой.

Преимущественный упор на физическое уничтожение или подавление в условиях тотальной войны (а Свечин не сомневался, что именно такой и будет следующая война) обойдется непомерно дорого и с большой вероятностью должен приводить к поражениям. В наступление нужно переходить лишь тогда, когда противник выдохнется, преодолевая нашу, умело построенную оборону, которую мы сегодня называем Стратегической. В любом случае, будет ли противник прорывать оборону, или будет стоять на месте, войну решат с наименьшими жертвами экономические, территориальные и ресурсные факторы, по которым с Россией, считал Свечин, сравниться не может никто. Те самые факторы, которые - украв их у уничтоженного им Свечина - Сталин позже назвал постоянно действующими факторами войны.

Дискуссия длилась несколько лет. Молодые командиры РККА во главе с Фрунзе вначале безоговорочно высказались за идеи сокрушительной Стратегии. Это была Стратегия "блиц-крига" и питалась она из нескольких источников. Во-первых - из идеологии. Во-вторых - из победы в недавней гражданской войне. В-третьих - из полной уверенности в том, что при социализме, который наступит уже завтра, в крайнем случае - послезавтра, Красная Армия получит все, о чем сегодня можно только мечтать: и танки, и пушки, и самолеты, и автомашины, и соответствующее снаряжение, и лучшего качества, и в нужном количестве.

Такое обоснование наступательной Стратегии многих убеждало. Кроме небольшой группы специалистов во главе со Свечиным. Он считал анализ и выводы неполными и поспешными. Вызывая яростную ненависть, политические доносы и прямые обвинения в реакционном отставании от передовой марксистской мысли, стремлении задержать развитие мировой революции (а это серьезно, могли в любую минуту поставить к стенке), Свечин стремился единственно доступным для него методом - скрупулезным научным анализом - показать правильность своих идей.

Свечин видел, что многие его оппоненты - молодые командиры РККА, опирались на свой опыт участия в гражданской войне, где они оказались в конечном счете победителями. А победители чаще всего склонны к завышенным оценкам собственных действий. И еще у победителей сказывалось отсутствие культуры военной мысли, военно-исторических знаний.

Сам Свечин был страстным проповедником изучения военной истории. Слушателей, утверждавших, что все это - интеллигентские замашки, что незачем знать рабовладельческие, феодальные и буржуазные войны, что с них хватит истории гражданской войны, он умел заставить понять необходимость изучения военной истории во всем объеме. И надеялся поддержать свой стратегический анализ опытом изучения всей военной истории.

Старания Свечина и его единомышленников не пропали даром. Фрунзе, вскоре ставший руководителем РККА, от сокрушительных идей отказался и полностью поддержал Свечина. А вот Тухачевскому и его группе понадобилось на это десять лет.

В 1924 - 1926 годах выходит составленный, отредактированный и прокомментированный Свечиным двухтомник "Стратегия в трудах военных классиков". Анализируя стратегические воззрения почти двух десятков корифеев стратегической мысли, автор показывает, как постепенно Стратегия склоняется от сокрушительного наступления к "измору" - к Стратегической обороне.

Есть в книге момент, который нужно отметить. Анализируя труд германского фельдмаршала Шлиффена о полководческом искусстве, Свечин высказывает свою мысль о руководстве будущей войной. Он считает, что в будущей войне высшее военное и высшее гражданское руководство должны быть объединены. Дальнейшее развитие и обоснование эти идеи получат в "Стратегии". Они будут использованы Сталиным при создании Ставки ВГК и Государственного комитета обороны, а позже Гитлером, скопировавшим действия последнего.

1921 - 1928 - годы титанического труда Свечина. Свечин торопился. Он словно чувствовал, что через год будет арестован, а после освобождения (еще через три года) будет лишен возможности выступать.

"Венцом творения" Свечина является его главный труд - "Стратегия", вышедший двумя изданиями в 1926 и 1927 годах и больше с тех пор не переиздававшийся. Это - уникальная книга.

Она должна бы быть прославлена и возведена на пьедестал как вершина современной военно-философской мысли.

Свечин считал Стратегию особой областью мировоззренческого, философского склада ума, свойственного очень немногим людям. А вот принципы Военной Стратегии должны знать все командиры. Для этого и писалась книга.

На нескольких примерах Свечин показывает, как стратегическая слепота некоторых командиров среднего и старшего звена приводила к серьезным неудачам. "Ныне нельзя рассчитывать вести сколько-нибудь успешно войну против подготовленного врага, если комсостав не будет заблаговременно подготовлен к решению тех задач, которые станут перед ним с началом военных действий". И вообще, "Стратегия не должна являться латынью, делящей армию на посвященных и непосвященных".

Эта позиция Свечина была высшим советским руководством отвергнута. В воссозданной в 1936 году академии Генштаба не был введен курс Стратегии. На недоуменный вопрос начальника АГШ комдива Д.А.Кучинского по этому поводу начальник Генштаба маршал Егоров ответил, что Стратегией занимается лично товарищ Сталин, а дело военных выполнять его предначертания. (В скобках надо сказать, что Кучинский все же ввел преподавание Стратегии, включив ее в курс Истории военного искусства.)

И неудивительно! Воззрения на Стратегию у Сталина, его партийных и военных чиновников и у Свечина были диаметрально противоположны. "Стратегические решения по природе своей радикальны; стратегические оценки должны охватывать вопросы в корне; нигде так не требуется независимость, цельность, свобода мышления, как в Стратегии, и крохоборческая мысль нигде не может дать более жалких результатов, чем в Стратегии".

Свечин категорически отвергал сложившееся тогда мнение, что передовая идеология непременно обязывает Красную Армию наступать. Он считал, что Россия может вести войну так, как это неприемлемо для большинства других государств. Что для России, обладающей огромными ресурсами и территориальными факторами, но всегда отстающей в разворотливости, Стратегическая Оборона - необходимый вариант, особенно в начальный период войны.

"...Политическая наступательная цель может связываться и со стратегической обороной; борьба идет одновременно на экономическом и политическом фронтах, и если там время работает в нашу пользу, то есть баланс плюсов и минусов складывается в наших интересах, то вооруженный фронт, даже обозначая шаг на месте, может постепенно добиваться выгодного изменения соотношения сил".

Говоря о возможности некоторых территориальных потерь для обретения возможности маневра и нанесения удара из глубины, Свечин категорически предостерегал от упования на обширность российских территорий и предупреждал, что невежественные надежды на плохую проходимость российских дорог и их протяженность могут привести к катастрофе, когда враг внезапно окажется у жизненно важных центров страны.

Зная нашу действительность, Свечин полагал, что войну Россия начнет недостаточно подготовленной (он и предположить не мог, какой степени достигнет эта неготовность), и рекомендовал не увлекаться непрерывными попытками остановить наступающего противника ударами в лоб, растрачивая живую силу войск "пакетами", а сразу готовить в достаточной глубине прочную оборону, и сначала затормозить, а затем остановить неприятеля. Он считал, что в этом случае противник, несмотря на более высокую подготовленность, не сумеет продвинуться на большую глубину, будет обескровлен и надежно остановлен.

Он писал: "Необходимо, чтобы руководство войной проявило достаточную твердость и не растратило для отстаивания различных географических ценностей боеспособности живой силы, которая нужна для момента кризиса".

Даже при всем своем пессимизме Свечин не мог предположить, что Сталин и его генералы поступят как раз наоборот: сначала, перед войной, разрушат все построенные укрепления, не создав других. Не проведут боевое развертывание войск, несмотря на достоверные данные о готовящемся вторжении врага. А когда враг вторгнется в страну, потеряв всякое представление о событиях на фронтах, начнут бросать под немецкие танки миллионы наших парней и допустят врага до Питера, Москвы и Волги.

Свечин, впрочем, не был вообще противником наступательных действий. Он считал, что наступать обязательно нужно, мало того, начать стратегическое наступление сокрушительного характера. Но лишь тогда, когда настанет кульминация - критический, переломный момент, для которого стратегическая оборона даст возможность накопить решающие силы на решающих направлениях.

Все это как будто бы азы. Но если мы вспомним Великую Отечественную, то увидим, что этих азов элементарно не ведали ни сам "великий... всех времен и народов", ни почти все главные его генералы, а миллионы наших людей расплатились своей жизнью за их невежество.

"Стратегия" не велика по объему - 263 страницы печатного текста. Но охватывает она все вопросы руководства страной и армией перед войной и в период военных действий. Краткость - сестра таланта. Но это не справочник и не псалтырь. Свечину удалось создать труд, помогающий философски осмыслить понятие Стратегии, образовать фундамент стратегического мышления. И в этом его непреходящее значение сегодня. Другого такого труда просто нет.

Надо сказать, что Сталин свечинскую "Стратегию" читал. И очень внимательно. Но основных идей не понял и не согласился с ними. Однако многое запомнил и использовал.

Во время Великой Отечественной идеи Свечина понадобились и были пущены в ход. "Августейше" заимствованные у него идеи о постоянно действующих факторах войны были провозглашены как официальная доктрина. Руководство войной было организовано так, как предлагал Свечин. А через два года "по Свечину" стали готовиться и проводиться крупные операции. Например: сражение на Курской дуге. Но как только военные "вольности" кончились, победители решили (скорее всего им приказали решить) "Свечина забыть". Книгу со столов убрали,

Создавая свою гениальную книгу, Свечин не рвался в пророки. Мало того, он активно не хотел быть пророком. "В стратегии пророчество может быть только шарлатанством, - считал он, - и гений не в силах предусмотреть, как фактически развернется война". Но вот прошло семь десятилетий, и мы можем констатировать - Александр Андреевич Свечин оказался пророком. И разделил предсказанную самим себе судьбу.

Не хотелось бы, но приходится говорить об одном из самых печальных эпизодов в истории нашей военной науки.

В двадцатые-тридцатые годы в военно-научную работу втянулись многие военные деятели, военачальники, командиры разных рангов. Среди них были люди старшего возраста - бывшие генералы старой армии А.М.Зайончковский, А.Е.Гутор, В.Ф.Новицкий, А.И.Верховский. Были и командиры молодые - К.Б.Калиновский, Н.Е.Варфоломеев, Г.С.Иссерсон, В.К.Триандафилов. Серьезная научная работа и активные дебаты постепенно положили начало сближению различных точек зрения на характер будущей войны, на организацию армии и способы ее действия. Однако на этот - в общем плодотворный процесс - наложили очень сильный отпечаток особенности политической и партийной жизни в стране. Клан военных мыслителей оказался зараженным вирусом политиканства, интриганства, беспринципного поведения, так же, как и другие институты общественной жизни.

В 1930 году, уже после первого ареста Свечина, в Ленинграде состоялось совещание. По материалам этого совещания в 1931 году вышла брошюра под названием "Против реакционных теорий на военно-научном фронте. (Критика стратегических и военно-научных взглядов профессора Свечина)". Не говоря уже о том, что неморально вести дискуссию с оппонентом, сидящим в тюремной камере и не имеющим возможности ответить, глубокое удивление вызывает весь ход совещания.

Открыл его доклад Тухачевского "О стратегических взглядах профессора Свечина". Тон доклада - клеветническое суесловие, буквально предваряющее 1937 год. Главный вывод - Свечин писал не для подготовки побед Красной Армии. Его книга - защита капиталистического мира от наступления Красной Армии.

Между строк читается главная вина Свечина в глазах Тухачевского - Свечин не принял и не признавал его "Варшавской стратегии". Можно понять обиду Тухачевского и не согласиться со Свечиным в оценке стратегического замысла Варшавской операции. Опровержением мнения Свечина мог быть только глубокий и обстоятельный анализ всей ситуации, связанной с советско-польским конфликтом 1920 года, в том числе и разбором военных операций. В 1930 году Тухачевский этого сделать не мог, так как при этом пришлось бы затронуть негативную роль Сталина в тех событиях. Но ведь не Свечин же в этом виноват!

Большинство выступлений на этой "дискуссии" - злостная клевета-донос на Свечина, сделанный либо из черной зависти, либо из подлости. Но сам факт созыва совещания - свидетельство, что, арестовав Свечина, Сталин и Ворошилов были далеко не уверены в правильности своих действий. "Аллилуйский хор" в Ленинграде их ни в чем не убедил. В 1933 году Свечин был выпущен на свободу.

О дальнейшей судьбе Александра Андреевича расскажем документально. В приказе НКО № 0224 от 28 февраля 1933 года говорится: "Определяется на службу в РККА (читай - освобожден из тюрьмы) и назначается в распоряжение IV управления Штаба РККА (ГРУ) Свечин А.А., с сохранением служебной категории по ранее занимаемой должности". Поскольку Свечин занимал ранее генеральскую должность и имел генеральскую категорию, его назначение в стратегическую разведку свидетельствует о том, что Сталину еще нужны были ум и опыт Свечина, что он рассчитывал на его аналитические способности. Генералов такого уровня в ГРУ тогда было всего два - Я.Берзин (начальник ГРУ) и Свечин.

С 1936 года Сталин, Ворошилов, Молотов, Каганович, Ежов, Берия и их прихвостни начинают кампанию по уничтожению Красной Армии. В 1937 - 1939 годах было уничтожено более 90 процентов старшего и высшего комсостава. Ни одна армия ни в одной войне не несла таких потерь, даже гитлеровская армия после разгрома. Защитница страны - Красная Армия - была расстреляна в спину. Ее суррогат, под тем же названием, как показали события 1941 года, оказался небоеспособен, и ему потребовалось два года, чтобы заново научиться воевать. Назначенные Сталиным в новые руководители армии генералы Свечина, конечно, не читали. Зато своего мнения не имели, были послушны и исполнительны.

За все это наш народ заплатил немыслимую цену - почти четверть населения страны погибло во время войны. Из них - 22 миллиона солдат. На каждого убитого немца - семь наших. И еще разрушенная и разграбленная самая культурная часть территории страны.

Судьба Свечина была неразрывно связана с армией. После снятия Я.К.Берзина Сталин быстро почувствовал неудобство того, что одним из руководителей стратегической разведки был Свечин. Он ведь врать был не приучен, а Сталина не боялся.

Приказом НКО № 01657 от 23 мая 1936 года "Состоящий в распоряжении Разведупра РККА комдив Свечин А.А. назначается пом. начальника кафедры военной истории академии Генштаба РККА". Отодвинули на задний план!

По приказу НКО № 0217 от 26 февраля 1938 года пом. начальника кафедры Военной истории АГШ РККА комдив Свечин А.А. "увольняется вовсе из РККА по ст.44, п.В "Положения о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА" (за невозможностью дальнейшего использования)".

Статья 44, п.В - формулировка, по которой палач Красной Армии Ворошилов передавал в руки палачей из НКВД десятки тысяч командиров РККА.

Один из очень немногих прошедших "чекистское чистилище", Александр Андреевич до конца категорически отрицал свою какую-либо вину, никого "не выдал", то есть не подписал написанных чекистскими костоломами показаний. Погиб искалеченным, но не сломленным.

29 июля 1938 года выстрелом из пистолета в затылок в подвале Лубянки и оборвался пятидесятидвухлетний творческий труд Александра Андреевича Свечина. Пророка убили по-большевистски - гнусно и подло.

Если мы сегодня хотим обновления, возрождения нашей армии, то одной из главных составляющих этого процесса должно быть возвращение ей, ее командирам гения Свечина. Его труды должны быть переизданы полностью и стать настольными книгами наших военных "академиков". Естественно, что многим это будет не по душе. Потому что Александр Андреевич Свечин доказал, что чиновный, усыпанный орденами мундир - еще не доказательство безупречного служения Родине.

"Ожидание войны деформирует экономику"

"Ожидание войны" - не в этой ли ситуации наша страна прожила предвоенные годы и - страшно сказать! - сорок послевоенных лет. Деформация экономики в интересах военно-промышленного комплекса оказалась столь значительной, что и тринадцать лет спустя после начала перестройки к этой проблеме никак не удается подступиться.

А Свечин предупреждал об этой опасности еще шестьдесят с лишним лет назад.

В его труде "Стратегия" содержится ряд прозрений, касающихся нашего сегодня.

Свечин твердо знает, кто правит государством. Это отнюдь не пролетариат, как громогласно трубит пропаганда, а прикрывающаяся его именем партийная и советская бюрократия, оформляющаяся в новый господствующий класс. Сегодня мы называем его "партократическая номенклатура". Класс, в силу исторических судеб лишенный соответствующего уровня знаний и компетентности. Ему нужно многое объяснить. И Свечин объясняет:

"Господствующий в государстве класс склонен рассматривать свои интересы, как государственные, и прибегает к помощи государственного аппарата для отстаивания их... Господство правящего класса только тогда является прочным, когда он не слишком узко толкует свои интересы; гегемон, ведущий внешнюю политику, не может, не вызвав гибельного кризиса, жертвовать интересами общего исторического целого".

Это фундаментальный вывод, до которого и сегодня еще "не все дошли", был сделан семьдесят лет назад!

"Утверждение о господстве политики над стратегией, по нашему мнению, имеет всемирно-исторический характер. Оно не подлежит никакому сомнению, когда творцом политики является юный класс, который идет к широкому будущему и историческое здоровье которого отражается и в форме преследуемой им здоровой политики. Но она всегда вызывает сомнения в тех государствах, которые представляют организованное господство уже отживающего класса, который находится в положении исторической обороны, режим которого подгнил и который вынужден вести нездоровую политику, жертвовать интересами целого для сохранения своего господства. В этом случае нездоровая политика неизбежно продолжается нездоровой стратегией".

Провидение через десятилетия!

И еще одно предостережение: "Уже одно ожидание войны, подготовка к ней, деформирует экономику, изменяет соотношение между отдельными частями народного хозяйства, заставляет применять иные методы. Это стремление экономики уже в мирное время приблизиться к боевым формам является общим и неизбежным законом; слишком энергичное насилование естественных форм экономического развития сказывается весьма отрицательно, тормозя общие экономические успехи страны".

Юрий Геллер

Книга посвящена стратегии войны. Включает в себя как рассмотрение вопросов непосредственно связанных с вооруженными силами (строительство вооруженных сил, военная мобилизация и т.д.), так и вопросы влияния политики, дипломатии и экономики на ход и исход войны…

СОДЕРЖАНИЕ:

Предисловие к 1 изданию. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7
Предисловие ко 2 изданию. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11
В В Е Д Е Н И Е
Стратегия в ряду военных дисциплин. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Классификация военных дисциплин. - Тактика. - Оперативное искусство. - Стратегия, как искусство. - Стратегия, как теория искусства. - Отношение теории к практике. - Стратегия, как искусство военных вождей. - Ответственные политические деятели должны быть знакомы со стратегией. - Обязательность знакомства со стратегией для всего комсостава. - Приступ к изучению стратегии должен относиться к началу серьезных занятий военным искусством. - Задача курса стратегии. - Военная история. - Маневры. - Военная игра. - Изучение классиков.
СТРАТЕГИЯ И ПОЛИТИКА
1. Политика и экономика. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 27
Наступление и оборона в историческом масштабе. - Политическое искусство. - Насилие. - Война - часть политической борьбы. - Борьба за экономическую боеспособность. - Внешняя торговля. - Развитие промышленности. - Экономические позиции за рубежом. - Географическое распределение промышленности.
2. Политическая цель войны. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36
Экономические цели войны. - Формулировка политической цели. - Политическая база. - Политическое наступление и оборона. - Развитие идеи политического наступления. - Сокрушение и измор. - Политическая цель и программа мира. - Превентивная война. - Политика определяет важнейший театр войны. - Интегральный полководец. - Совместная работа политиков и военных.
3. План охранения внутренней безопасности. . . . . . . . . . . . . . . 46
Непосредственное охранение внутренней безопасности. - Внутренняя политика. - Крестьянский вопрос в Пруссии и России в начале XIX века. - Значение тыла. - Вера Засулич и тройственный союз. - Авантюра русско-японской войны. - Записка Дурново. - Подготовка государства к войне в отношении внутренней политики. - Наступательный фронт внутренней политики.
4. Экономический план войны. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 51
Размах экономической борьбы. - Экономический план войны. - Транспорт. - Стоимость войны и военный бюджет. - Средства для ведения войны. - Военный коммунизм. - Экономическая мобилизация: перманентность экономической мобилизации, организационный вопрос, распределение рабочей силы, город и деревня, промышленная мобилизация. - Техническая внезапность. - Экономический генеральный штаб.
5. Дипломатический план. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 71
Задачи дипломатии. - Лозунги войны. - Зависимость внешней политики от внутренней. - Центральные государства. - Дипломатическая подготовка войны. - Крестовый поход. - Лига наций. - Коалиции. - Трудности сепаратного мира. - Государственный эгоизм. - Вассалы эпохи империализма. - Союзники поневоле. - Великие державы и малые союзники. - Военные конвенции. - Политические стыки. - Согласованная стратегия коалиции.
6. Линия политического поведения во время войны. . . . . . . . . . . 83
Политическое маневрирование. - Оккупационная политика. - Расширение базиса войны. - Эвакуация и беженцы. - Изменение политических целей войны. - Политика и свобода отступательного маневра. - Боpoдино. - Седанская операция. - План Шлиффена. - Основная линия ведения мировой войны Германией и Англией. - Марнская операция. - Стратегия сокрушения Нивеля. - Помощь политики при окончании войны. - Политика и выбор операционного направления. - Географический объект операции. - Самостоятельные операции морского и воздушного флотов. - Воздействие внешней политики в начале и конце войны.
ПОДГОТОВКА ВООРУЖЕННОГО ФРОНТА
1. Исходные положения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 102
Значение фронта вооруженной борьбы. - План войны и план операций. - Военизация. - Разведка.
2. Строительство вооруженных сил. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 110
Политическая основа армии. - Моральные силы. - Количество и качество. - Мелкие государства. - Регулярная армия и партизаны. - Укомплектование. - Организация. - Отношение нестроевых к строевым. - Отношения между родами войск. - Железнодорожный маневр.
3. Военная мобилизация. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 131
Перманентность мобилизации. - Необходимость гибкости. - Предмобилизационный период. - Мобилизация и план оперативного развертывания. - Группировка возрастов. - Мобилизационный план. - Дислокация. - Округа или корпуса?
4. Подготовка пограничных театров. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 144
Организационная подготовка. - Дорожная подготовка. - Фортификационная подготовка.
5. План операций. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 150
Содержание и объем плана операций. - Степень изменчивости плана операций. - Гибкость плана операций. - Оперативное развертывание. - Организация фронтов. - Операционный базис. - Перевозки по сосредоточению. - Прикрытие развертывания. - Идейная подготовка армии. - План снабжения. - Снабжение и регулировка военных действий.
ГРУППИРОВКА ОПЕРАЦИЙ ДЛЯ ДОСТИЖЕНИЯ КОНЕЧНОЙ ВОЕННОЙ ЦЕЛИ
1. Формы ведения военных действий. . . . . . . . . . . . . . . . . . . 172
Исходные положения. - Сокрушение. - Целесообразность операции. - Измор. - Стратегическая оборона и наступление. - Позиционность и маневренность.
2. Сообщения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 189
Стратегия - учение о сообщениях. - Сообщения в стратегии XX века. - Полезная работа вооруженного фронта. - Логика Александра
Македонского. - Поджог своих кораблей. - Сообщения при сокрушении.
3. Операция с ограниченной целью. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200
Эволюция операции. - Внезапность. - Операция и местные бои. - Материальное сражение. - Экономия сил. - Оперативная оборона и наступление. - План операции. - Формы операции. - Оперативное развертывание. - Начало подготовки операции.
4. Стратегическая линия поведения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 214
Конечная военная цель и цели операций. - Последовательность операций. - Кривая стратегического напряжения. - Момент начала операции.- Обрыв операции. - Действия по внутренним линиям. - Одновременное преследование нескольких позитивных целей. - Дозирование операции. - Стратегический резерв. - Стратегическая линия поведения.
УПРАВЛЕНИЕ
1. Стратегическое руководство. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 237
Генеральный штаб. - Место ставки. - Ориентировка в действиях своих войск. - Диагноз неприятельских намерений. - Принятие решения. - Активность. - Высшее командование и тактика. - Скрытность. - Сообщения для печати. - Ориентировка работы тыла.
2. Методы управления. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 234
Приказ и директива. - Частая инициатива. - Меры фактического воздействия. - Гармоничность организации. - Трения.

Александр Андреевич Свечин. Снимок cередины 30-х годов.
Фото из книги "Создатели РККА"

В начале 1930-х годов в СССР прошла волна арестов среди бывший офицеров и генералов Императорской армии, служивших в РККА. Без преувеличения можно сказать, что наиболее яркой фигурой среди репрессированных тогда военспецов оказался бывший генерал-майор Александр Андреевич Свечин. В прошлом – блестящий офицер-генштабист, окончивший Николаевскую Академию Генерального штаба по первому разряду, он сражался на полях Русско-японской и Первой мировой войн. В 1918 году Свечин добровольно вступил в ряды Красной армии и некоторое время был начальником Всероссийского главного штаба – по сути, аналога Генштаба Императорской армии. Как профессионал высокого класса, Свечин занял достойное место среди тех бывших генералов и офицеров, кто своим талантом и знаниями обеспечил большевикам победу в Гражданской войне.

Впрочем, он недолго служил на командных должностях – человек прямой и не склонный к компромиссам, Свечин не сработался с тогдашним большевистским главкомом бывшим полковником Вацетисом. Последний, накануне революции занимавший скромную должность командира полка, в качестве главкома был явно не на своем месте, о чем свидетельствовал, в том числе, и преемник Свечина на посту начштаба другой бывший генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич.

По инициативе Троцкого, возглавлявшего тогда народный комиссариат по военным и морским делам, Свечин был переведен на преподавательскую работу в Военную академию РККА, в стенах которой он и служил до тех пор, пока на него не обрушился молот сталинских репрессий. В 1930-е годы были преданы забвению имена многих военных деятелей, которые стояли не только у истоков создания Красной армии, но и способствовали ее превращению в сильнейшую армию в мире. И Свечин был в их числе.

Увы, но имя этого выдающегося человека на современном этапе знакомо, пожалуй, только военным историкам – специалистам по XX столетию и относительно небольшому кругу собственно военных специалистов. Научное же наследие Свечина до недавнего времени было известно еще меньше, впрочем, за последнее десятилетие ситуация изменилась в лучшую сторону. Так, в 2000 году вышла в свет весьма объемная работа «Постижение военного искусства», включающая в себя как биографию этого генерала, так и некоторые его труды. Так что же выдающегося совершил Свечин и почему его книги и статьи долгое время оставались фактически недоступными широкому кругу читателей, военным прежде всего? Только ли из-за репрессий, обрушившихся на этого ученого?

О ВАЖНОСТИ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ ОБОРОНЫ

Начало 1943 года ознаменовалось освобождением Северного Кавказа, разгромом немецко-фашистских, венгерских, румынских и итальянских войск под Сталинградом, пленением одного из лучших германских военачальников и автора плана «Барбаросса» фельдмаршала Паулюса. Это вселило в комсостав Советской армии уверенность в собственных силах, стремление решительным наступлением разбить противника и освободить от него родную землю. Многим тогда казалось, что именно на берегах Волги и заснеженных предгорьях Эльбруса произошел перелом в войне. Так думал и Сталин, руководствовавшийся не только стратегическими, но и политическими соображениями. Переход в общее наступление, с его точки зрения, ускорил бы открытие Второго фронта.

Надо сказать, что подобные настроения многих наших военачальников не остудили ни неудачные действия наших войск под Ржевом, происходившие почти одновременно со Сталинградской битвой, ни контрудар группировки Манштейна в марте 1943 года, когда нами вновь был потерян Харьков.

Однако далеко не все советские генералы были настроены столь оптимистично. Более того, маршал Жуков, начальник Генштаба Василевский и его заместитель Антонов буквально уговорили Сталина продолжать стратегическую оборону до полного истощения наступательного потенциала противника. В конечном счете Верховный уступил. В результате стратегическая оборона, организованная нашими войсками летом 1943 года, завершилась общим контрнаступлением, после чего инициатива в войне окончательно перешла к СССР. Однако это могло случиться и раньше. Два года советские полководцы учились тому, что было известно передовым отечественным военным мыслителям еще в 1920-е годы, Свечину прежде всего, – стратегии измора.

Действия же русских войск, нацеленные на максимальное изматывание противника, впервые были применены в начале XIX века. В 1812 году, когда Великая армия Наполеона вторглась в Россию, для русского командования было очевидным, что при колоссальном численном превосходстве противника приграничное сражение станет катастрофой и потому единственно возможной стратегией стало отступление вглубь страны. Это неизбежным образом приводило к распылению наполеоновской армии в пространстве, прежде всего вдоль старой Смоленской дороги. В результате на Бородинском поле численное превосходство французов было минимальным, а в количестве артиллерии они уступали русским войскам.

В конечном итоге остатки Великой армии были изгнаны из России. Именно в той первой Отечественной войне и была применена знаменитая стратегия измора, которую почти спустя 100 лет безуспешно пытался повторить генерал Куропаткин, командуя русской армией в японской кампании. Последняя показала, что стратегия измора отнюдь не сводится к заманиванию противника вглубь своей территории, а зависит от очень многих факторов, являющихся слагаемыми успеха. Что же это за слагаемые? Генерал Свечин был первым, кто ответил на этот вопрос на страницах своего капитального труда «Стратегия», опубликованного в 1926 году и получившего блестящий отзыв со стороны другого выдающегося русского военного мыслителя Андрея Евгеньевича Снесарева, который, в частности, обоснованно писал: «Труд А.А.Свечина представляет собою крупнейшее явление в нашей военной литературе за последние годы».

Однако новаторские идеи Свечина, касающиеся стратегической обороны, были поняты далеко не всеми военными теоретиками и военачальниками РККА, особенно теми, кто осуществлял руководство войсками на полях Гражданской войны. Это, в общем-то, неудивительно, ибо последняя характеризовалась маневренным характером и стремлением сторон добиться успеха исключительно активными наступательными действиями, что наиболее ярко проявилось на юге России, где наступательные операции сторон нередко перерастали во встречные сражения.

Наиболее же последовательным критиком – а критика нередко переходила в травлю – Свечина был бывший подпоручик Тухачевский, сделавший в Красной армии головокружительную и, надо сказать, незаслуженную карьеру, особенно если принимать во внимание его стратегические решения в качестве командующего Западным фронтом во время неудачного польского похода 1920 года. Об этом не раз и прямо писал Свечин. Вот, например, его строки по данной теме: «Маневр Западного фронта в середине августа 1920 года – наступление к нижней Висле – явился идеальной подготовкой польского контрудара». Последний, как известно, завершился для войск Западного фронта поражением.

Подобная критика – справедливая и обоснованная – больно ранила самолюбие Тухачевского. Возможно, он чувствовал нравственное превосходство Свечина над собой, понимал, что тот никогда не стал бы подписывать приказ об уничтожении тамбовских крестьян ядовитыми газами, как это сделали Тухачевский и его начштаба Николай Какурин. Бывший подпоручик сознавал, что честь офицера не позволила бы Свечину травить на страницах печати уже репрессированного и отбывавшего лагерный срок оппонента. Однако именно так поступил Тухачевский по отношению к Свечину, выступив в 1931 году на заседании военной секции Ленинградского отделения Коммунистической академии с докладом «О стратегических взглядах профессора Свечина». Риторика выступления будущего маршала недвусмысленно показывала политическую направленность травли, по итогам которой была издана брошюра «Против реакционных теорий на военно-научном фронте (Критика стратегических и военно-научных взглядов профессора Свечина)». В то время Свечин находился в заключении и не мог ответить на критику. Вполне возможно, Тухачевский уклонился бы от открытой дискуссии с привлечением широкого круга военных профессионалов, среди которых хватало критиков его стратегических воззрений. Тот же будущий начальник Генштаба Шапошников весьма скептически относился к Тухачевскому как полководцу.

Впрочем, в скором времени Свечин был освобожден и определен на службу в разведывательное управление Генерального штаба. Однако травля Свечина Тухачевским все же имела свои негативные последствия для становления – интеллектуального прежде всего – РККА, ибо изложенные в «Стратегии» идеи не получили своего дальнейшего развития и фактически были преданы забвению. Это, не в последнюю очередь, и привело к страшным потерям в начальный период войны, которых можно было избежать, если бы военно-политическое руководство СССР взяло на вооружение стратегические предложения Свечина.

ПОЛИТИКА И ВОЙНА

Но вернемся к критике Тухачевским свечинских идей, неприемлемость которых для будущего маршала во многом была обусловлена сугубо личными причинами: он жаждал реванша за поражение на Висле в 1920 году. Об этом свидетельствуют некоторые заявления Тухачевского, сделанные в 1925 году, в период обострения отношений с Польшей. Вот отрывок одного из них: «Крестьяне Белоруссии, угнетенные польскими помещиками волнуются, и, конечно, придет тот час, когда они этих помещиков сбросят. Красная армия понимает, что эта задача является для нас самой желанной, многожданной┘ Мы уверены, и вся Красная армия уверена в том, что наш Советский Союз, и в первую очередь Советская Белоруссия послужат тем оплотом, от которого пойдут волны революции по всей Европе┘ Красная армия с оружием в руках сумеет не только отразить, но и повалить капиталистические страны┘»

Приведенные строки, особенно о революционных волнах, призванных поглотить всю Европу и стремлениях РККА повалить капиталистические страны, свидетельствуют о том, что Тухачевский даже не мыслил категориями обороны, и потому идеи измора, предлагаемые Свечиным, бывшему подпоручику были попросту чужды.

Однако только ли политическими и личными соображениями была вызвана критика будущим маршалом стратегии измора? Нет. В РККА вообще было много сторонников теории сокрушения, то есть активных наступательных боевых действий. Это соответствовало доктринальным установками советского правительства в 1930-е годы, что нашло отражение в лозунге: «Будем воевать малой кровью на чужой территории».

Подобные взгляды разделялись и некоторыми серьезными военными специалистами. Например, талантливый военный ученый и педагог, начальник кафедры оперативного искусства Академии Генерального штаба РККА комдив Григорий Самойлович Иссерсон был репрессирован буквально накануне войны. В 1940 году он опубликовал труд «Новые формы борьбы», в котором, по сути, предугадал сценарий надвигавшейся войны, указывая, что ее начального периода не будет, а боевые действия начнутся вторжением готовых, то есть отмобилизованных, сил, как это было проделано немцами в Польше. Иссерсон был одним из разработчиков теории глубокой операции – в сущности, составной части стратегии сокрушения. Хотя, конечно, этот военачальник и ученый не питал иллюзий по поводу возможностей победить Германию малой кровью.

Свечин же, опубликовавший свою «Стратегию» в середине 1920-х годов, справедливо исходил из слабого внутриэкономического положения СССР, его технической отсталости по сравнению с промышленно развитыми странами Запада. В связи с этим он обоснованно рекомендовал командованию РККА придерживаться в будущей войне оборонительной стратегии, опираясь на природно-климатические и географические условия. Исходя из этих соображений, Свечин и предлагал строить подготовку личного состава Красной армии, делая акцент на обучении солдат и офицеров умению сражаться в обороне.

Для того чтобы выступать с подобного рода идеями, нужно было иметь мужество не только гражданина, но и ученого. Ведь со своей стратегией измора Свечин шел против инерции военно-научных и стратегических взглядов, господствовавших не только среди значительной части советской военной элиты, но и в Генеральных штабах ведущих европейских держав. Дело в том, что в основе стратегических планов как Антанты, так Тройственного союза лежали идеи, направленные на достижение успеха путем решительного наступления, то есть, по сути, стратегия сокрушения. То же самое можно сказать и о стратегическом планировании Англии, Франции, Германии накануне Второй мировой войны. Даже польское командование планировало предпринять решительное наступление против немецких войск в Восточной Пруссии и фактически не заботилось о строительстве укрепленных линий на своей западной границе.

Заметим, что предложения Свечина все же находили поддержку у некоторых представителей военной элиты РККА, в частности у Шапошникова, высоко ценившего стратегический талант Свечина. Вероятно, не в последнюю очередь благодаря Шапошникову в 1932 году Александр Андреевич был реабилитирован – увы, временно – и даже получил звание комдива (генерал-лейтенанта). В 1936 году была воссоздана Академия Генерального штаба, в которой Свечин занял должность помощника начальника кафедры военной истории. С одной стороны, это дало слушателям академии возможность познакомиться с передовыми и научными взглядами на историю военного искусства, получить глубокие знания в этой области; с другой, стратегические идеи Свечина и он сам были в тот период крайне необходимы в армии, стоявшей на пороге страшных испытаний.

ПРЕДВИДЕНИЕ БУДУЩИХ БИТВ

Надо сказать, что и в вермахте, судя по всему, без должного внимания отнеслись к «Стратегии». Во всяком случае, на основной замысел плана «Барбаросса» с его идеей блицкрига, разработанной по всем правилам стратегии сокрушения, взгляды Свечина, вероятно, никак не повлияли. Однако создается впечатление, что именно к германским полководцам обращены следующие строки русского мыслителя, опубликованные за 15 лет до фашистского вторжения в СССР: «Необходимость экстраординарной победы при сокрушении предъявляет особые требования при выборе формы операции. Главная масса неприятеля должна быть окружена или приперта к морю, к нейтральной границе». Припереть противника к морю было возможно во Франции, что немцы и осуществили под Дюнкерком в конце мая – начале июня 1940 года, а к нейтральной границе – в Польше, дезорганизованные войска которой в конечном счете были прижаты к границе.

В СССР же у вермахта оставался единственный путь для достижения успеха – окружение главной массы советских войск, развернутых на западной границе. Однако эта задача усложнялась для немцев рядом факторов, суть которых определялась Свечиным следующим образом: «Три основных элемента операции – сила, время и пространство – при стратегии сокрушения всегда комбинируются так, что выигрыш времени и пространства является средством, а поражение массы неприятельской армии – целью».

Для окружения, дезорганизации и последующего уничтожения многочисленных, технически хорошо оснащенных группировок РККА вермахту требовалось немало сил и времени, особенно если учитывать характер местности – Припятские болота и белорусские леса, крупные речные преграды на всем протяжении советско-германского фронта, затруднявшие для немцев уничтожение блокированного противника.

По словам Свечина, стратегия сокрушения заставляет наступающие войска «метить на полную дезорганизацию неприятельской живой силы, на совершенное ее уничтожение, расщепление всякой связи между уцелевшими осколками, на захват важнейших сообщений – важнейших для вооруженной силы, а не для государства в целом». Специфика же пространства СССР, характеризующаяся его постепенным расширением с запада на восток, делало данные задачи трудновыполнимыми, особенно это касается важнейших путей сообщения, полностью парализовать которые вермахт вообще оказался не в стоянии. Добавим к этому объективную неспособность немцев одним ударом дезорганизовать работу Ставки, поразить крупнейшие промышленные предприятия, расположенные в глубине страны, а также сорвать процесс мобилизации и выдвижения резервов РККА на линию фронта, что являлось непременным условиям блицкрига.

И если бы советское командование с первых же дней войны, опираясь на благоприятные природные условия в виде крупных водных преград, а также превосходство в количестве и качестве танков, сделало бы ставку на предложенную Свечиным стратегию измора, то, безусловно, наступательный потенциал вермахта был бы исчерпан значительно ранее 1943 года и ценой гораздо меньших потерь с нашей стороны.

К сожалению, произошло обратное, и в первый же день войны командование РККА облегчило противнику выполнение его стратегических задач. Мы имеем в виду директиву НКО СССР от 22.06.1941 № 3, согласно которой развернутые на западной границе войска – мехкорпуса прежде всего – должны были перейти в решительное наступление и отбросить противника с советской территории.

Да, разыгравшееся в Украине крупнейшее в мировой истории танковое сражение в районе Луцк-Броды-Ровно, бои в Белостокском выступе и контрудар на шауляйском и гродненском направлениях приостановили наступление вермахта и позволили советскому командованию развернуть армии второго эшелона. Однако последние нередко вынуждены были сходу вступать в бой, не закончив своего сосредоточения, что затрудняло стабилизацию фронта.

К сожалению, в первые дни войны Красная армия действовала в рамках доктринальных установок, исповедуемых еще Тухачевским, краеугольным камнем которых и была идея сокрушения, которую советское командование безуспешно пыталось применить в первых сражениях с вермахтом. Таким образом, эхо уже далекой полемики Тухачевского со Свечиным отозвалось для РККА летом 1941 года огромными потерями и рядом военных катастроф на западной границе.

Волей-неволей, но руководству СССР пришлось вспомнить о стратегии измора, о которой Свечин так подробно писал и за которую упорно, хотя и безуспешно, боролся. Впрочем, существуют свидетельства, что в 1943 году на столах многих советских генштабистов лежала свечинская «Стратегия». И это несмотря на то, что ни о какой реабилитации ее автора в то время не могло быть и речи. Тем не менее успешные оборонительные действия наших войск на Курской дуге в июле 1943 года осуществлялись в соответствии с идеями Свечина: «Стратегическая оборона должна до момента кризиса тщательно дозировать свои усилия; необходимо, с одной стороны, возможно ограничивать наши территориальные потери и заставлять продвигаться неприятеля не церемониальным маршем, а выполняя ряд крупных оперативных работ – производя перегруппировки, форсируя трудные в оперативном отношении рубежи».

ИДЕИ НЕ УМИРАЮТ

В заключение хотелось бы отметить, что взгляды Свечина не потеряли актуальности и на современном этапе, ибо принципы стратегии неизменны во все времена. Активное военно-экономическое развитие Китая, расширение НАТО и его проникновение на постсоветское пространство происходят на фоне непреодоленности многих кризисных явлений в российской экономике, в том числе и ее военной сфере. В связи с этим изучение стратегических идей Свечина, безусловно, поможет военно-политическому руководству нашей страны подготовиться к отражению любой внешней агрессии.

Что касается судьбы Александра Андреевича Свечина, то она сложилась трагично. В 1937 году он был арестован повторно, но в отличие от большинства коллег никого не оговорил и не признал себя врагом советской власти. Тем не менее это не спасло его от расстрела 29 июля 1938 года. Реабилитирован же выдающийся военный мыслитель был в 1956 году, и хочется верить, что труды Свечина, как и пример его служения Отчеству, займут достойное место в военной истории и мысли России.